Каскадер Жайдарбек Кунгужинов: Мне предлагали переехать в США, но я не согласился
Профессия каскадера – увлекательная, но опасная, так как связана с риском для жизни и многочисленными травмами. Основатель и руководитель Международной группы профессиональных каскадеров Nomad Stunts Жайдарбек Кунгужинов рассказал корреспонденту, каково это быть каскадером.
Nomad Stunts – это Международная группа профессиональных каскадеров, которую в 2000 году организовал заслуженный деятель РК, член Союза кинематографистов и Ассоциации каскадеров Казахстана, постановщик трюков, каскадер, актер Жайдарбек Кунгужинов.
Команда Nomad Stunts известна во всем мире и особенно пользуется популярностью в Голливуде. Каскадеры Nomad Stunts принимали участие в съемках фильма «Томирис», который в ноябре 2020 года был награжден премией «Таурус» Мировой академии каскадеров (США) – «каскадерским Оскаром».
Nomad Stunts работала и продолжает работать с такими именитыми режиссерами мирового кинематографа, как Тимур Бекмамбетов, Сергей Бодров-ст., Ридли Скотт, Саймон Уэст.
В сентябре 2019 года каскадеры группы Nomad Stunts приняли участие в съемках клипа на песню Steh Auf фронтмена группы Rammstein Тилля Линдеманна.
Каскадер Жайдарбек Кунгужинов родом из Восточно-Казахстанской области. Вырос в поселке, все детство и юность много ездил верхом на лошади, оттуда любовь к этим животным. Свою деятельность начинал именно как каскадер на лошадях.
Корреспонденту Кунгужинов рассказал, почему стал каскадером, а также о сложностях и преимуществах профессии.
– Вы рисковый человек?
– Я не авантюрист, я, наоборот, все продумываю. Без страха в нашей профессии никуда, но страх должен быть контролируемый. Если человек говорит, что он бесстрашный, чаще всего такое быстро приведет к травме или даже к гибели.
Существуют трюки, на которые идешь осознанно, заведомо зная, что травмоопасность будет высокая, примерно 70-80%, но ты идешь и делаешь, потому что это нужно сделать, отключаем все. Мы с ребятами говорим так: «Идем на ура!», потому что, идя на такой риск, мы не знаем, что нас ждет.
– С чем связан выбор профессии?
– Я начинал работать с братьями в цирке в жанре конная акробатика примерно за год до развала Союза. До этого я работал в «Союзгосцирке» в Москве. Поначалу не очень «горел» этой работой (профессией). Потом втянулся, понял, что есть необходимость создать свою команду, более универсальную и дисциплинированную.
– Что самое сложное в вашей работе?
– Самое сложное – это трюки с лошадьми и автомобилями. С лошадьми сложнее, потому что работа с животными – это всегда непредсказуемость, все зависит от их настроения, характера.
Когда я полностью изучил все трюки с лошадьми, я параллельно быстро начал осваивать все остальные виды трюков.
Примерно в начале нулевых и пришла идея создать свою каскадерскую команду Nomad Stunts, так как в нашей стране не было таких специалистов. Теперь мы известны на весь мир.
– Сколько сейчас в вашей команде трюковых лошадей
– У нас уже 35 обученных трюковых лошадей. Непригодных из-за возраста для трюков лошадей я отдаю в хорошие руки, они катают детишек в парке.
Недавно я приобрел нового жеребца по кличке Тарлан. При его обучении заметил такую особенность, что он при падении заваливается на правый бок, обычно все трюковые лошади падают на левую сторону. Это большая редкость. Все лошади, как люди, разные по характеру, и каждая из них выполняет на трюках свою задачу.
Обычно на обучение трюкового коня уходит около четырех-пяти лет. К этому времени лошадь уже перестает бояться огня, бояться сбивать людей, проще говоря, во многом это животное идет против инстинктов.
В полнометражных российских фильмах «Тобол», «Легенда о Коловрате», «Викинг», «Союз спасения» все трюки делали наши лошади, потому что они более адаптированные, подготовленные.
В основном, в ближнее зарубежье стараемся возить своих лошадей. Мы стараемся учитывать их настроение, физическую подготовку. Мы ими как в шахматы играем, переставляем. Всегда смотрим, на какой трюк и для какого каскадера подойдет тот или иной конь.
– Где у нас в стране обучают каскадерскому мастерству?
– На сегодняшний день каскадерству обучает только наша группа Nomad Stunts.
Нет такой специализированной школы, потому что, во-первых, не возникало такой потребности, а, во-вторых, это ответственность.
Я в Nomad Stunts не только руководитель, постановщик трюков, но еще и в качестве психолога, потому что бывают разные ситуации: у коллег бывают семейные проблемы, случаются конфликты внутри коллектива. Если я не буду включаться и вникать в проблемы коллектива, команда развалится. Это же как семья.
В Алматы у нас коллектив состоит из 44 человек, остальные разбросаны по миру. К нам на обучение приезжает очень много иностранных каскадеров (США, Франция, Новая Зеландия, Южная Африка, Азербайджан, Турция, Россия), которые хотят овладеть именно мастерством работы с трюковыми лошадями.
Иностранцев я обучаю пока на бесплатной основе, потому что каскадеры – это одна большая семья. Они готовы проходить обучение взамен на физический труд, например, предлагают чистить конюшни и прочее.
У меня свой рецепт обучения, который отличается от других заграничных подобных школ. Ко мне много обращаются с просьбой создать какой-нибудь лагерь для взрослых, которые, возможно, хотят воплотить свою детскую мечту, попробовать себя в качестве каскадера (кто-то хочет испытать себя в разных трюках и тому подобное).
В моей команде работают 86 человек, из них 12 девушек. Конечно, они выполняют не такие тяжелые трюки, какие исполняют мужчины. Например, девушки не выполняют трюк падения с лошади, но делают все остальное – простые падения, фехтование, горение. Девушек тоже переучиваем, у них пластика другая. Часто отправляем на проекты в качестве дублеров.
У меня международная команда. Большая часть ребят, конечно, сосредоточена в Казахстане, но люди разбросаны по всему миру: в Кыргызстане, Турции, Азербайджане, Болгарии, Австралии, России, Украине.
Все ребята время от времени приезжают в Казахстан, и мы вместе тренируемся к какому-нибудь большому проекту. А так у каждого своя программа, свои определенные физические нагрузки, которые они отрабатывают каждый у себя дома.
– Какие преимущества работы каскадером можно отметить, кроме выезда за границу и знакомства с известными актерами?
– Например, это упрощенный вариант выезда за рубеж. Большой плюс работать на съемках с именитыми режиссерами, мировыми знаменитостями, потому что это история, это все, что останется после тебя. И немаловажный такой аспект – это известность в Казахстане. У нас даже не всегда актеры могут выехать для съемок в голливудских проектах, есть единичные случаи.
Естественно, немаловажную роль играют гонорары, особенно за заграничные фильмы. Благодаря им у нас есть возможность развиваться, содержать наши базы. В нашей работе за рубежом ценят риск, профессионализм.
– Вас агитировали перебраться за границу?
– Да, и не один раз. Хотели, чтобы я работал на американский рынок, предложили мне войти в Ассоциацию каскадеров, обещали быстрое получение ВНЖ и гражданства. Была возможность переехать туда всей семьей, но я не согласился.
Здесь моя страна, родные люди, друзья, коллеги, я привык к нашему менталитету. Я там тренировался и пытался понять, почему там ребята задействованы везде, а мы нигде. И я понял три основные вещи: чтобы нам стать востребованными, нужно отладить дисциплину, стать универсалами в нашем деле и работать больше голливудских коллег.
– До какого возраста каскадер может оставаться в строю?
– Абсолютно по-разному у всех. У нас в команде есть мужчина, который из Кыргызстана, ему 65 лет, и он до сих пор с легкостью выполняет все трюки. То есть это все заложено на генном уровне, генетические особенности и человеческие возможности. Бывает, и в 30 лет человек весь «сломанный», и реакция плохая, и он уже не может работать, а бывает, и в 60 еще фору даст.
– Эта профессия после успеха Nomad станет востребованной у нас в стране?
– Она в последнее время становится востребованной. К нам обращается много молодых ребят, в том числе и много девушек. Но в Казахстане на нашу работу особо нет спроса, потому что у нас не снимают столько фильмов. У нас появляются маленькие каскадерские группы, но им не хватает профессионализма, потому что мало работы, им негде демонстрировать свое умение, и плюс они не могут понять саму систему.
Ребята хотят стать каскадерами, но не все выдерживают и «ломаются», уходят. У меня в команде свой рецепт построения работы.
Самое главное в нашем коллективе – это командная работа, главное – четко чувствовать друг друга. Многие приходят из-за славы, из-за денег. Они думают, что быстро станут крутыми и попадут в Голливуд, и не задумываются о том, что для этого надо пахать пять-шесть лет. Мы не можем отправить человека за границу, который тренировался два-три года, потому что из-за одного такого проблемы будут у всей команды, а это, прежде всего, наша репутация.
– Люди из каких профессий могут попасть в каскадерскую команду?
– Раньше я брал цирковых, просто спортсменов, есть даже чемпионы мира. Если раньше я набирал людей, чтобы набрать команду, то сейчас у меня есть требования.
Морально устойчивые и наиболее подготовленные к трюкам оказались жители поселков, потому что физически и психологически они выносливее.
С людьми из спорта свои сложности. К примеру, если человек был долго в профессиональном спорте, то у него долго остаются профессиональные привычки (чисто спортивная стойка в драках). «Ломать на трюки» отработанные действия и реакции спортсменов очень тяжело.
Хорошо брать ребят из тхеквондо, акробатики или борьбы. Они более пластичны, но им тоже трудно переучиваться – их сложнее приучить к верховой езде. Везде есть свои сложности. Поэтому делаю упор на девчонок, мальчишек от 18 до 21 года, которые занимались акробатикой примерно пять лет, гимнастикой шесть-семь лет, не больше, чтобы потом не тратить много времени на их переподготовку.
Я дважды ломал позвоночник. В 2021 году мне сделали операцию, поставили металлические штыри, «зашурупили» позвонки.
Мне нельзя падать, потому что это очень опасно. Конечно, хотелось бы самому выполнять трюки, но врачи запретили.
В 2003 году по приглашению Сергея Бодрова-старшего нас позвали работать в картине «Кочевник». На этой ленте я работал и постановщиком трюков, и ассистентом, дублером – всем, кем можно было. Сергей Владимирович Бодров меня позвал и на фильм «Монгол», там я тоже был на всех ролях.
После «Монгола» я получил приглашение оскароносного голливудского режиссера Питера Уира для работы над фильмом «Путь домой».
– С кем из режиссеров было комфортнее работать?
– Со многими. С Питером Уиром было спокойно работать. Самая запоминающаяся работа – это, конечно, с Сергеем Владимировичем Бодровым. Я думаю, потому, что мы с ним много времени сотрудничали, много обсуждали, ездили в Китай. Он самый близкий для меня компаньон. Он оказал мне доверие как постановщику трюков, сразу в меня поверил, даже в самом начале моей карьеры. Мне это дало силы, возможность быстро реализоваться.
– Как вы думаете, графика в кино может вытеснить профессию каскадера?
– В Голливуде лет пять-шесть назад поговаривали, что скоро графика заменит человека. Прогресс, конечно, виден, есть масса примеров, где это успешно практикуется. Но все это не заменит живого эффекта.
Графика еще не дошла до такого уровня, чтобы показать максимальную пластику человека. Например, при падении каскадера в кадре видно живую пластику, мышцы работают по-разному. А при рисунке в действии невозможно отобразить работу всех мышц разом.
Графику можно использовать, когда не требуется крупный кадр. Когда идут замедленные съемки (рапид), то всю работу выполняют каскадеры, графика на такое пока не способна.
– На каком проекте сейчас работает ваша команда?
– У нас пара проектов местных, и 24 июня отправляю сына на американский проект в Англию дублером актера. Пока не можем говорить, какой проект, из-за контракта.
